Уже далеко не молодые репатрианты из бывшего

Союза Циля и Гриша поздно вечером возвращались домой после шумных именин.

В пустынном переулке на них напали два молодых

человека с уголовным прошлым и настоящим. Одного

из них звали Рони, другой откликался на имя Цви-

ка.

Рони приставил нож к Гришиному горлу и на чис-

том иврите прошипел:

 — Не дергайся! Я нервный могу и порезать...

 — Что он сказал?!— не на шутку испугался Гри-

ша, который на иврите кроме слова "шалом", знал

ещё и "совланут"/терпение/.

 — Цвика, что он вопит, этот ненормальный? Он

что "русский"!?— засуетился Рони.

 — Не обращай внимания на его происхождение.

Сейчас я его обшманаю, и делаем ноги.

Цвика начал методично шарить по Гришиным кар-

манам.

 — Ха-ха-ха!— зашелся гомерическим хохотом в

прошлом артист художественной самодеятельности

Гриша.— Если он ищет у меня деньги, то он, точно,

ненормальный.

 — Чему это он смеется?— не унимался Рони.— Я

ничего не понимаю.

 —Нечего тут понимать. Пусто,— констатировал

Цвика.— Это каие-то нищие евреи. Давай сматывать-

ся.

 — Подожди,— сказал Рони,— я в своей жизни ви-

дел и более нищих, у которых на банковском счете

были миллионы. Сейчас я его пощекочу...

 — Гриша, ты слышишь, он думает что мы миллио-

неры,— сказала Циля,которая регулярно посещала

ульпан для пенсионеров.

 — Дорогие мои!— трагически возвел руки к небу

Гриша,— если бы у меня был миллион, я бы с вами

поделился...

 — Это невыносимо! Что он там несет?!— совсем

растерялся Рони.

 — Плюнь на них,— сказал Цвика,— зря только

время теряем.

 — В таких условиях невозможно работать,— ска-

зал Рони,, пряча нож в карман.— Придется учить

русский язык.

И обе стороны к обоюдному удовольствию разош-

лись в разные стороны.