Глубокая ночь. Опушка леса. Полная луна, время

от времени освещает зеленую лужайку возле дерева,

на котором я сижу.

Я сова, нет,наверное филин,а,черт, я не очень

силен в орнитологии. В общем, я сова мужского пола.

Как я Валерий Николаевич Сорокин, почти кандидат

наук стал совой?! Сам не понимаю. Верьте мне люди!

Я не пьющий, ну,только что по праздникам,так что

у меня,точно,не белая горячка, это однозначно.

С головой,вроде, все о-кей, никто не жаловался,

жизнь веду, если не праведную,то правильную. И

вот на тебе...

Лег спать,как обычно, в десять вечера,а прос-

нулся на ветке. Глаза как блюдца, вместо рук

крылья, вместо ног...,тьфу,смотреть противно.

А самое главное — клюв. Это надо видеть!..

Смех, смехом, а я не знаю,что делать дальше.

Понятия не имею, как эти совы живут. И что мне

теперь делать?!

В это время, слышу шум крыльев. Рядом опус-

кается такая же сова, как и я, и спрашивает:

"новенький?!"

 — Ага,— говорю,— только что из гнезда.— Слу-

шай, друг, скажи, чем совы питаются? Страшно

жрать хочется.

Тут я, с ужасом, понимаю, что разговариваю

на совином, да ещё и их понимаю.

 — Больной, что ли?— удивляется сосед по вет-

ке.— Мышами, конечно. Вон, видишь, внизу мель-

кают. Думают, что мы не видим. Нас не обманешь.

И, совершив,молниеносный бросок, мой товарищ

по несчастью, улетел с малюсеньким мышонком в

клюве.

Я совсем растерялся. Да, я же лучше подохну

с голоду, чем съем этого несчастного мышонка,

да ещё живьем.

Насколько я знаю, совы костры не разжигают и

мангалами не пользуются. Но есть хочется страш-

но, прямо голова раскалывается.

И вот, то ли повинуясь совиному инстинкту,

то ли потому, что "дошел до ручки", я ,тем же

макаром, ринул вниз и словил маленькую, серень-

кую мышку. Взлетев, опять на ветку, я вынул её

из клюва, и легонько придавил лапой.

Мышонок отчаянно пищал,его мамаша, забыв про

осторожность, металась по поляне. И тут у меня

родился гениальный план, как вылезти из этого

щекотливого положения.

 — Ты совиный язык понимаешь?— спросил я у

пленника.

От неожиданности он перестал пищать и как-то

по взрослому ответил:"А как же, нас ему с

детства учат.

 — Гут,— сказал я, почему-то, по немецки.— А

теперь слушай меня внимательно. Жить хочешь?

 — А кто не хочет,— уронил слезу мышонок.

 — Москва слезам не верит,— говорю я,— ты хо-

чешь жить, а я хочу есть. Но живого мышонка!..

Я передернул совиными плечами.

Серый перестал плакать, и глаза у него стали

не меньше, чем мои.

 — Так чего же вы хотите?— вежливо спросил он.

 — Кушать,— разъяснил я.— Слушай меня внима-

тельно и запоминай. Я тебя сейчас выпущу под

"подписку о не выезде", ты соберешь свое семей-

ство, и вы все отправитесь в ближайшую избу...

Вон там, видишь, рядом село, стащите, что толь-

ко сможете, сыр, колбасу, хлеб, сало... В общем,

что сможете донести и положите все под дерево.

 — Но, если вы меня обманите?!.

 — Да, вы что?!— закричал мышонок.— Мамой кля-

нусь. Мы сделаем все так, как вы велели. Что я

враг сам себе.

Со своей ветки, я с удовольствием наблюдал,

как радовалось мышиное семейство и как, выслу-

шав мальца, ринулись к ближайшей хате.

А тут прилетел мой новый знакомец и совиного

мира и так заговорщецки говорит:

 —Слушай, кореш,— тут неподалеку две"телки"

приглашают на ужин. Полетели! Мне одному с дву-

мя не справиться.

 — Господи,— промелькнуло в голове,— только

этого мне не хватало? Я даже не знаю, как это у

сов делается.

Аж вспотел с перепугу.

 — Знаешь,— уныло говорю ему.— Лети один. Я

ещё не освоился на новом месте. А я потом при-

лечу.

Он обиделся и улетел.

Посмотрел вниз — а там ужин. Всего по кусочку.

А много ли филину надо.

Мышонок из норки мне подмигивает и хвостиком

на пищу указывает — мол, ешьте на здоровье.

Поел я с аппетитом. Даже не помню, кода ел с

таким удовольствием. Потом взлетел на ветку и

"заклевал клювом"...

Проснулся от яркого луча солнца. Проснулся в

собственной постели, без клюва, крыльев и...

тьфу, лап.

Ну, скажите мне, чего только не приснится...

Я тоже так подумал, пока не увидел на коврике

у кровати кусочки сыра, колбасы и хлеба.

По сей день не могу понять, что это было, сон

или какое-то перемещение в пространстве.

Да и какая, в общем, разница.