/ продолжение /

Вся эта галиматья привела Рому в состояние полной прострации, и тогда он спросил, как

говорится, в лоб:

— Моше, скажи мне как еврей еврею, что я могу с этого иметь?

— Чудак, это же золотое дно. Это слиток чистого золота. Хочешь знать как это делает-

ся, так слушай. Для начала заключи с ним договор и заверь его у адвоката. Не забудь

указать, что большая часть прибыли от будущего предприятия — твоя. А затем решай. У

тебя масса возможностей.

— У меня только одна возможность, выкинуть его обратно в море.

— И опять ты не прав,— вздохнул Моше,— божьим даром так не распоряжаются. Смотри, ты

можешь снять комнату, поставить посреди неё большущую ванну и показывать этого Гоги как

девятое чудо света. За деньги, конечно. Отбоя от желающих не будет, поверь мне. Не за-

бывай что наш народ очень любопытен, что доставляет ему массу неприятностей при отсут-

ствии радостей. Ты можешь взять ссуду в банке и открыть кафе с каким-нибудь рыбьим наз-

ванием. Сделай там бассейн и помести в него божье чудо. Представляешь что из этого бу-

дет?! Наконец, ты можешь открыть парк атракционов. Надо только чтобы этот жирный еврей

с грузинским акцентом научился делать какие-нибудь трюки. И это будет гораздо интере-

снее, чем дрессированные дельфины... Ну, все, Рома, мое время истекло. Думай, действуй и

не подведи Господа нашего. Он на тебя надеется.

— А что ему тоже придется что-то "отстегивать",— осторожно поинтересовался Рома.

— Тьфу на тебя! Деньги берет раввин, а Бог только молитвы.

И Моше исчез.

На экране появился усатый Якубович и закричал:

— Приз в студию!

Когда, нагруженная как верблюд, Люся ввалилась в комнату, Роман сидел напротив теле-

визора в позе святого великомученика и над его головой реял нимб.

С перепугу, побросав покупки, Люся упала перед ним на колени.

— Поднимись с колен, женщина,— изрек супруг.

— Ромочка, радость моя, что с тобой,— запричитала Люся.

— Слушай и не перебивай. То что со мной произошло выше твоего ума. Но что было, то

было.

— Рома, не зли меня,— мгновенно пришла в норму Люся, — ты что уже с утра "принял".

— Это ты точно выразилась. Принял. Но не призренную жидкость, а спасителя нашего,

Моше, посланника самого Господа.

/продолжение следует /